Руководитель Обрсоюза по связям с общественностью Наталья Мишина побеседовала с председателем региональной предметной комиссии ЕГЭ по русскому языку, кандидатом педагогических наук Романом Дощинским. Они обсудили итоги сдачу ЕГЭ по русскому языку, особенности проверки экзаменационных работ, а также возможные нововведения, которые могут ждать выпускников в следующем году.
– Роман, закончился основной этап сдачи ЕГЭ. Как вы себя чувствуете?
– Хорошо! Я думаю, наши ребята тоже довольны результатами. Выпускники в принципе демонстрируют из года в год стабильный результат. И это очень важно. Высокий или невысокий, но он стабильный. Это значит, что в русском языке на экзамене спрашивается ровно то, чему можно научить.
– А вы можете себя вспомнить выпускником, когда вы сдавали экзамены?
– Естественно я был выпускником, который переживал за экзамены. Всегда же экзамен – нечто такое, от чего зависит дальнейшая жизнь человека. Можно сказать, судьба. Все было серьезно. Мы вытягивали билет. Я знал точно, что иду на экзамен по русскому языку. Это был тот экзамен, по которому были отработаны все билеты и только память могла подвести из-за переполняющего чувства волнения. Помню учителей, которые перешептывались и говорили: «Да, это хороший ученик». Вот какое-то чувство поддержки во время экзамена было со стороны экзаменационной комиссии, но сейчас немного обезличенные формы.
– Вы сейчас затронули тему старой и новой системы. Как вы считаете, в чем плюсы и минусы каждой из них?
– Но ведь, с одной стороны, обезличенность – плохо, так как человеческий фактор отсутствует во всех процедурах экзамена. С другой стороны – это же и есть то, что повышает объективность экзамена. Сегодня только ленивый не критикует, наверное, ЕГЭ. Хотя всегда встает другой вопрос: «Какая альтернатива?». И, к сожалению, в России столько умных людей, но пока альтернативных решений как таковых не придумали. Меня тоже это волнует.
Это экзамен с высокими ставками. Это судьбоносный экзамен. Все-таки не каждый ребенок готов к такому психологическому испытанию. При этом и психика у всех детей по-разному устроена. Поэтому возможно альтернатива ЕГЭ одна – оставить этот экзамен, но для тех ребят, которые хотят учета достижений за одиннадцать лет жизни и пребывания в школе. То есть для тех, кто готов к испытанию. А для тех, кто не готов, российская система образования должна откликнуться каким-то новым решением. Чем-то вроде цифрового портфеля или цифрового портфолио ученика. То есть накоплений всех достижений за одиннадцать лет жизни. Если эти достижения весомые и они будут выражены в баллах, то с этими баллами можно вполне также поступать.
Какие-то элементы уже есть в системе образования. Например, вуз может учесть результат за итоговое сочинение, какие-то спортивные достижения или победы в олимпиадах. Мы забываем об этом. И я понимаю, что это единицы на всю Россию, но призеры и победители олимпиад не сдают ЕГЭ по предмету, по которому выиграли. То есть им сразу система образования дает 100 баллов.
– Как вы достигаете максимальной прозрачности оценки всех работ? Я знаю, что при возникновении споров работу могут оценить два эксперта, и даже незначительная разница в баллах по критерию «орфографическая грамотность» или «пунктуационная грамотность» уже считается критичным. Как вы выходите из этих ситуаций?
– Так устроена процедура экзамена, что в принципе она очень страховочно работает. Каждый человек может ошибаться. Человеку в принципе свойственно ошибаться, и система это знает. Поэтому работа проверяется всегда независимо двумя экспертами. И все время со стороны Рособрнадзора призыв ко всем регионам, чтобы это была действительно независимая проверка, чтобы нигде не происходило такого, что два эксперта сидят рядом и друг у друга подглядывают. Они наоборот должны быть удалены. Все закодировано, вся информация о персональных данных ученика, который написал эту работу, скрыта. Чем две проверки будут объективнее, тем лучше. Дальше машина стыкует две эти проверки и, если, например, по русскому языку получается суммарно расхождение между двумя работами 8 баллов – подключается третий эксперт.
Всегда есть работа конфликтной комиссии. То есть любой гражданин Российской Федерации, который вышел на ЕГЭ, может подать заявление на корректировку каких-то баллов, если он считает, что какую-то негрубую орфографическую ошибку эксперт посчитал как грубую и соответственно произошло снижение баллов. Очень часто у нас бывает, что некоторые знаки препинания пропечатываются некорректно машиной. Опять же, если выпускник уверен, что, например, он ставил двоеточие и машина просто при сканировании не зафиксировала это, можно запросить бланки не в отсканированном виде, а их копию. Для этого вскрывается пакет документов, который хранится в архиве и с него снимаются копии.
У нас в этом году, да, впрочем, и не только в этом, по-прежнему очень много ребят, которые не успели перенести 26-е задание. Это последнее задание в тестовой части и является каким-то роковым. А на самом деле не роковым – здесь все связано с устройством бланков. Задание объемное и, как правило, оно выносится на другую страницу. То есть ребенок в КИМе ставит правильный ответ, переносит все 25-ть заданий, а 26-е забывает перенести. И сколько было таких случаев! А это четыре балла, которые при переводе в тестовую могут значить даже не четыре, а шесть, допустим.
Есть такие задания, которые являются поворотными. Представляете, как иногда бывает обидно! Я иногда даже себя на их место ставлю, хотя я тоже сдавал ЕГЭ. Все эксперты московской комиссии должны сами сдать ЕГЭ. Я помню, сдал на 98 баллов. Решил, что видимо я не могу донести свою логику до другого человека, но я нормально это воспринял. Я же не бог. Сдать на 100 баллов – это человек, приближенный к божественному.
– В этом году в России порядка четырех тысяч набрали 100 баллов по русскому языку. Если слышали, из Санкт-Петербурга ученица сразу по трем предметам 100 баллов набрала. Кто эти ученики? Их можно в разряд гениев отнести или это хорошо выстроенная, четкая и слаженная работа по подготовке к этому экзамену?
– В основном это ребята, сочинения которых не блещут какими-то цитатами, и речь их не пестрит метафорами и сравнениями. Это вполне стандартные сочинения, но их выполнили дети, которые понимают, что есть критерии оценивания и формулировка задания. Это ребята, у которых, возможно, и не было репетиторов. Не надо думать, что все школьники страны готовятся с репетиторами. Просто интересно опросить 4000 тысячи стобалльников, готовились они сами с учителем или с репетитором? Я уверен, что половина из них работали по линии, которую задает учитель. Сдать ЕГЭ – это не показать ширину и глубину своего таланта. Это просто выполнить конкретные задачи.
– В 2022-ом году нас снова ждет ЕГЭ. Как вы считаете, какие будут нововведения в этом году? Уже есть различные тренировочные задания, можно ли на них ориентироваться и начинать подготовку?
– Думаю, надо выдержать какую-то паузу. Сейчас на сайте ФИПИ уже практически полгода висит перспективная модель, но еще не сказано, что это модель 2022 года. Это перспективная модель для обсуждения. В русском языке последовательные изменения. Какие-то задания уходят, а какие-то появляются. Например, в нашем экзамене ушли два пунктуационных задания, но прибавились три по стилистике. Все-таки эта идея о формировании и оценивании функциональной грамотности наших выпускников – не пустая, она реализуется в том числе и с помощью контрольных измерительных материалов ОГЭ и ЕГЭ. Стилистики никогда не было, но теперь нашли ей место. И появилось очень интересное задание на поиск способов развития мысли: причина, следствие, дополнение, противопоставление.
– Роман, что бы вы пожелали нашим слушателям?
– Здоровья и полноценного отдыха! И в новом учебном году с новыми силами мы снова начнем любить русский язык и учить ему.
Коллеги, следите за нашими новостями. Как только можно будет использовать задания для ЕГЭ, мы сообщим вам об этом. А пока рекомендуем всем отдохнуть, наполниться силами перед новым этапом. И с сентября мы продолжим наши вебинары и уже будем готовиться к новому этапу сдачи ЕГЭ.
